23 октября состоялась премьера второй картины Натальи Петровой, как режиссера, - «Пари», где антагонистов сыграли Владимир Жеребцов и Виктор Вержбицкий.

Поздравить Наталью с выходом в свет нового детища пришли режиссер Александр Велединский, актер Александр Носик, продюсер Рубен Дишдишян и просто друзья.

Эту нелегкую картину вместе с режиссером представили коллегам и журналистам только два актера – Владимир Жеребцов и Анатолий Белый, а большую часть сцены кинотеатра «Художественный» заняли бойцы невидимого фронта: от монтажера до оператора.

За два дня до премьеры мне удалось немного пообщаться с Натальей Бронштейн (Петровой), но, будучи знакомы не один год, мы решили поговорить не о фильме, а на другие, не менее интересные темы.

- Как-то раз мы с тобой встречались, и ты рассказала о своей задумке, где Чулпан Хаматова должна была играть тяжело больного человека. Что с этим замыслом? Он будет реализован?

- Нет, я больше не работаю с такими жесткими картинами, потому что та картина очень чудовищная. Пожалуй, надо комедию сделать. Жестко устроенную, но комедию. А тот проект был, конечно, добрее, но я пока его закрыла для себя. Хочется давать людям позитив.

- Это хорошо. Сейчас нам не хватает хороших комедий.

Совсем недавно завершился фестиваль современного кино «Завтра». Твое отношение к последним веяниям в кино, например, к европейским фильмам, которые сейчас в моде?

- Мне кажется, что сейчас нужно разговаривать современным языком. Создатель, если он наблюдает за нашим миром, должен рассказывать на понятном нам языке, который сейчас очень мобилен: Интернет, мобильная связь и прочее. За счет этого нужно менять монтаж, идеи, говорить быстро, четко, разумно, чтобы тебя понимали современные люди. Тарковский - он один. Феллини – он один. Сейчас нужно быть героем своего времени. Сейчас время убежало вперед, просто надо не бояться, что кто-то не поймет, кто-то не услышит. Нужно двигаться вперед. Нельзя идти проторенной дорогой. Лично я не приемлю ничего «псевдо» и вторичности.

- По поводу современного киноязыка. Американцы в последнее время в своих блокбастерах вроде «Темного рыцаря» сделали упор на реалистичность. Как ты считаешь, может стоило бы оставить за ними некую сказочность?

- Да, можно было и оставить. Но это зависит еще и от того, как это сделано. Должно быть много всего разного. Если это сделано талантливо и тонко, то хорошо. Бывает, что в кино много-много крови, а потом вдруг – раз! и появляется невероятно красивое растение.

- На своей пресс-конференции Леос Каракс сказал, что «кино – это «безумие». Тебя потянуло в это «безумие»?. Или у тебя другое определение «кино»?

- Это хорошо, когда ты выпадаешь из тусовки. У тебя меняется жизнь. Ты начинаешь видеть людей, ситуации. Ты не думаешь о том, что тебе надо что-то снимать, а потом кричишь «круто!» и продолжаешь дальше снимать. Однажды ты вдруг осознаешь, что создаешь что-то от жизни, окружающей тебя. По секрету скажу, что я не хочу возвращаться в тусовку. Для меня кино – не безумие, а профессия. Я хочу вернуться к профессии надолго, на многие годы, и все-таки попытаться сделать хоть один хороший фильм в своей жизни. А тусовка пусть параллельно живет.